Меня поддерживали описания и работы нескольких художников, которые были до меня и которые считались «в точку», поэтому я мог без колебаний трансформировать свое сознание и менять свои картины различными способами, и я мог делать это через разговоры с людьми, которые ушли из жизни и которые каждый раз могли мне сочувствовать.
Однако я уже ступил в лес. Последние несколько дней я колебался. Ситуация, в которой я не мог рисовать, состояние души, в котором я не знал, что я буду делать, даже если я буду рисовать. А потом я остановился. Но сегодня я узнал об этом, и мне показалось, что это естественно. С этого момента больше нет ни хорошего, ни плохого. Это работа, которую нельзя оценивать, даже если она нарисована неаккуратно. Невозможно, чтобы люди поняли эту работу. Даже я не могу сказать, что это я. Когда я думаю об этом, все по-прежнему удивительны. Если представить, что так будет продолжаться еще долгое время, я не могу не чувствовать себя душевно больным при одном только падении шляпы. Нет возможности думать о завтрашнем дне. Нет возможности сравнить его с чем-то еще. Есть только природа.